Виктория СКРИГАН ©I LIVE ЛИ?ГОРОДСКАЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯТихо в ночи. Утомились трамвайчики-барды.Только негромко мотором урчат брадобреи, Мусор сметая со щек пыльных улиц и скверов, И поливая из шланга кустов бакенбарды. Надвое делят изящество темной плотины Бусинки света в колье фонарей-бриллиантов. Ветер, заметив стоящих под крышей атлантов, Гладит и треплет их нежно по каменным спинам. К шали небесной приколота лунная брошка, Черное кружево греет случайных прохожих. Звездные блестки легонько касаются кожи, И остаются в развернутых к небу ладошках. Спи, мой малыш, этот город разбудит нас утром Щебетом птиц и приветливым шелестом листьев, Шумом дорог и сияньем улыбок на лицах, Солнечным светом, горящим в окне перламутром. ДИН-ДОН…Дин-дон… Я остановлен перезвоном,Живущим в сонной зелени двора Ближайшей церкви. Стих дорожный гомон, Внезапно присмирела детвора. Пречистая соната колоколен, В ней соловей - солист колоколов. Я околдован этой песней, болен И очарован златом куполов. Дин-дон…Дин-дон… От баса до сопрано, От вдоха до счастливых слез из глаз. И шепчет мне: "И только это - правда" Далекий и невидимый мне глас. В церквях всегда я был незваным гостем, И за неверие свое плачу: Моя судьба - одна сплошная осень… Держа в руках зажженную свечу, Я встану на колени пред иконой, Где кто-то строго на меня глядит, И голосом старушки незнакомой Грехи отпустит: "Бог тебя простит". * * *Я бы пила чай с Ахматовой,Я бы пила водку с Бродским, Но родилась много позже С глухим пост-советским уродством. Процесс пожирания плоти Был начат с души и сердца, Запит перекисшим кефиром, Посыпанным красным перцем. Ветер времён не остудит Спазм пережженного горла. Сладко уже не будет, Боли уже довольно... МАГИЯ ОСЕНИПалитра меняется с желтого к серому,А настроение города к скверному. Примерка окончена рыжей листвы. Прочитаны "бабьего лета" листы И нА год отложены в памяти дней… Ветер свистит песнь печальных теней И вальс мертвых бабочек-листьев. Легкий мороз пишет кистью Белые мушки на окнах, Как на стеклянных полотнах. В зеркало лужицы смотрится небо, Пуховкою пудрит из первого снега Город печальный и лес с легкой проседью. Это всё магия. Магия осени… * * *Я стихотворные порокиСвои пустила на поток - Целуя буквами листок, Словами я любила строки. Взаимный петтинг со стихами Был щедро сдобрен черным кофе. Мой путь закончен на Голгофе: Распята сладкими духами И кислым тленом сигарет Экс-почитателей недавних, Что без стыда бросают камни В новорожденный мой сонет. * * *За голыми окнами голые люди,Как маленьких сценах большого театра, От актов ночных подустав и прелюдий, Готовят себе черный кофе на завтрак. Снимая костюмы любовников страстных И грим поцелуев и ласковых слов, Они надевают рубашки и галстук И кольца своих обручальных оков. Закончен сезон выходных представлений - Актер обещает забыть инженю, Но после недели решений и трений, Играет опять свой спектакль в стиле "ню"… САЁНАРАЛуна в меланхолии - ходит по кругу,И в окна глядит, навевая тоску. А я от луны под печальную фугу, Срезаю за каждую ночь по куску. Макура жестка, моё сердце жестоко. Не спится. Не спиться бы в праздник дзюгоя, Себе сохранив очертанья Востока, Лишь в веере, купленном рядом с Нагойей. Закончилось время "гомэн кудасай", Горюю… Сгораю от этого жара… Страна Восходящего солнца, прощай, Я завтра тебе прошепчу "саёнара"… * Комментарии (япон.): макура - кровать, праздник дзюгоя - полнолуние, гомэн кудасай - приветствие, саёнара - до свидания.
* * *Ударом грома обесчещеноБезмолвие начала дня. Лес пряно пахнет мягкой женщиной - Воркует, ветвями маня. В стриптизе дьявольски отлаженном На пожелтевшую траву, Багрово-красным одеянием Он сбросил всю свою листву. Подходит с летом расставание, Лес зябко тянется к огню, Что дарит солнце на прощание, Следя за танцем в стиле ню. По обнаженным стройным веточкам, Хозяйская ладонь ветров Прошлась, как будто белой ленточкой, Одев их в девственный покров. Весталки гордой облачение Надето будет до весны, Но ярко-изумрудной зелени Полны зимой лесные сны… * * *Мы last-поколение самоубийцС красной петлей пионерского галстука, Морально приученных падать ниц При виде портретов Ленина-Сталина. Мы - ведомые. Взрослыми сказками О жизни иной были стреножены. И кровью своей флаги окрасим, Не потому, что хотим. Просто положено. Мы внуки Авроры и Октября, Отцы коммунизма, партии крохи, Железными листьями календаря Глухо падаем в осень своей эпохи. ОНА ХОТЕЛА РЕБЁНКА (рок-н-ролл)Она хотела ребенка.Во сне ходила с коляской, Читала детские сказки И покупала пеленки. Она хотела ребенка. Он обещал ей подумать. Пинетки и распашонки Пылились в маленькой тумбе. Она хотела ребенка. Он заговаривал зубы. Она бросала упреки, И в гневе била посуду. Такие вот заморочки У современного брака - Она мечтала о дочке, А он купил ей собаку. ПОЦЕЛУЙ МЕНЯ, ЕВА...Поцелуй меня, Ева, не нужно любви,Я прошу только краткий момент вдохновенья. Поцелуй меня, Ева… Устроим пари? Ты уйдешь навсегда, и наступит забвенье. Поцелуй меня, Ева. Не буду грустить. Обещаю, что буду и впредь жить, как прежде. Поцелуй меня, Ева. Порви страсти нить - Как сестру поцелуй, чтоб угасла надежда. Поцелуй меня, Ева, на память о том, Как нам было чудесно и сладостно вместе. Поцелуй меня, Ева, на слове "вдвоем", Ставя маленький, жгущий сердца, черный крестик. Поцелуй меня, Ева, молю об одном. Понимаю, у Евы не может быть дамы. Поцелуй меня, Ева. Покинут наш дом… Ты ушла, чтоб найти себе мужа Адама. МИНОРНАЯ ГАММАДОрога выбрана случайно,РЕшимость - худшее из бед: МИазмы из дешевых чайных, ФАсоль на завтрак и обед… СОЛЬю остатки газировки ЛЯгушке жирной на башку - СИдела лучше б ты на бровке… ДО крови губы закушу. ДОстала ночь, достала слякоть, СИфонит в форточку, сквозняк… ЛЯ фам у нас изволит плакать? СОЛЬ в том, что слезы лить - поздняк. ФАктически я все решила: МИнором - жизнь? С тем и уйду. РЕшетка моста… В воздух шины… ДО скорых встреч, я жду в аду… I LIVE ЛИ?Пахнет кожей, бензином, дымом табачным,Чужими духами - настырно и смачно. Еду в такси, а в руках карта мира: Где-то жара, но за окнами - сыро. Спичкой на карте прожгу новый остров, Тягу уехать почувствую остро Туда. Жаль, такси не поедет за море, На остров. Мой мир, где не будет историй Счастливых и грустных, страшных и добрых… Остров Прожженной Дыры, он подобно Голландцу летучему, не существует. Как же, однако, на улице дует… Выброшу карту - визу на въезд. Вот и приехали: старый подъезд - Мой допустимый предел горизонта. Прячась под купол старого зонта, Выйду под струи осеннего ливня, Под нос бормоча потихоньку: "I live ли?" * * *В чашке озера плавает долька лимонной луны,Облака тают паром, теряясь в безмолвии ночи. Только слышно, как шепот сухой камышовой струны, Мне гадает на звездах. Цикада, ей вторя, стрекочет О далеком и близком. Впустую прожиты года… Отвлекая меня от правления собственной тризны, Загорится во тьме светлячков озорных череда, В звездах правя пустоты, латая прорехи на жизни. * * *В ателье переменной погодыПримеряет наряды природа - По сезону зеленый не в моде, Желтый тоже срывает в досаде. Ветви жалобно стонут: "Mein Lieber… Голый город в кирпичном изгибе, Мерзнут стопы сухого асфальта…" Ветер вторит печальным контральто. Я Земле подряжусь модельером, И в кабинку туманного флера Принесу карандаш и бумагу: Пара вьюг и метель по обшлагу, Паутинка морозная кружев, И сугробов-манто сотня дюжин, А еще серебристую пудру, Чтоб сверкала в морозное утро. За наряд, приготовленный к сроку, Поцелует зима меня в щеку, Снежный след оставляя помады, И духов с ароматом прохлады. РЕКВИЕМ СТАРОМУ ДОМУПо аллее дубравы столетнейЯ пройду к незаметной калитке По тропинке из каменной плитки Той, что били когда-то кареты. А в саду пахнет липовым медом, А в саду строй берез с тонким станом, На ветру листья мечутся кленов По доске заколоченных ставен. Пусть под гнетом эпохи просели Стены старой замшелой усадьбы, Повидав и печаль, и веселье, Похорон плач, и смех шумной свадьбы. Здесь когда-то под свет канделябров На натертом мастикой паркете Танцевали влюбленные пары И играли помещичьи дети. А в гостиной на стол Чиппендейла, На журфиксах и званых обедах, Два лакея в зеленых ливреях Подавали вино до рассвета. Гордый дом рядом с горным утесом, Старый дом в паутине и пыли, Милый дом, что готовится к сносу, Дом, в котором когда-то мы жили… ПЕРСИКХолодно нынче. В промозглом Нью-Джерси,Народ облачился в перчатки и куртки. Ладонью катаю по скатерти персик, Мне пальцы щекочет мохнатая шкурка. Лето ушло. Голос томного моря Сонно ворчит на дурную погоду, Скучая по теплой и ранней Авроре. Я разломаю мгновенью в угоду Персик на два сладких солнца в прожилках Красных. Залью скатерть соком, как светом - Жаркой ладонью касаясь затылков, В город на час возвращается лето. * * *В божественной школе - уроки скульптуры,По плану еще День Открытых Дверей, Где школьники-боги ваяют с натуры Фигурки еще не рожденных людей Под пристальным взором наставников строгих, В борьбе за победный, лавровый венок. Как гордо по классу парят папы-боги, Друг друга толкая: "В меня мой сынок!" И мамы-богини, сморкаясь в платочек, С дитятей не сводят восторженных глаз, Великое завтра любимым пророча. С урока звонок объявил божий глас. Скульптурки уносят с собой педагоги На склад, где ведется строжайший учет - На сорок недель под табличку "Не трогать", И ангел дежурный в них душу вдохнет. ПЕЧАЛЬНЫЙ РОМАНСЯ бы сыграла, но пальцы забыли смычок,Тонкие струны и нежность певучую скрипки, Слезы восторга и радость победной улыбки… Я бы сыграла, но пальцы забыли смычок. Я бы Вам спела, но память забыла мотив, Ноты и строки романса, что душу мне ранит, Легкость и флирт между альтом и дивным сопрано… Я бы Вам спела, но память забыла мотив. Я бы забыла и Вас, мой нечаянный друг, Ваш поцелуй и сплетение жарких объятий, Сердце мое не разделит моих антипатий… Я бы забыла и Вас, мой нечаянный друг. СКРИПАЧКАЗапотевшие стекла очковраздавлю в гибких пальцах скрипачки. Этот мир не для робких "сачков", сигарету губами из пачки, по бутылке портвейна на нос: для себя и для маленькой скрипки. Буду петь и плясать на износ, вызывая на лицах улыбки… На потеху глумливой толпе о колено смычок разломаю, а футляр под такси… ДТП… Я не пьяная. Но… очень злая на себя и родительский гнёт, на несчастный продукт Страдивари… А струна, тихо всхлипнув, лизнёт дно машины… …Я низменней твари не видала - не надо зеркал, тошны мне опустевшие руки… А в витринах - звериный оскал, тихий ужас в глазах близоруких… Тормоза… Крик… Железо и плоть в поцелуе сливаются вечном… …И в гробу скрипка - нежный Господь, на наряде лежит подвенечном… УТОПЛЕННИЦАНебо виднеется гладким блестящим кусочком слюдыРуки тяну по течению к гибкому юному клену, Он горделиво красуется в зеркале чистой воды, Цвет выбирая: себе с позолотой, мне нежно-зеленый. В косу вплетаю журчащие ленты бегущей реки, Платье тяжелое цвета намокшего взбухшего ила, Юркий карась, в поцелуе касаясь холодной щеки, Мой растревожит покой и уют стародавней могилы. ЧЁРНЫЕ ВОДЫ БЕЛОЙ РЕКИЯ на мольберт брошу беличьи кисти,Охра обиженно капнет в ладонь. Ночь. Разжигаю в камине огонь, Прочь акварели - осенние листья. Кончилась в тюбиках радуга краски - Черные воды у Белой реки… Только пятно на запястье руки, Контуром схожим со штатом Небраска, Вкусом, как брызги пчелиного мёда, Цветом с расплесканной в небе луной, Запахом, словно полынь с бузиной Напоминает опасность полёта Вниз, с ледяной высоты парапета В черные воды Белой реки. Мысленно снова плыву за буйки… Выключи свет, мне так хочется цвета… * * *Вот бы застелить постель рассветом,Взбив в подушках птичий пересвист, Где, набравшись солнечным кларетом, Лето с городом танцует твист. Вот бы застелить постель закатом, Прикрывая пледом тишину, Где луна морским электроскатом Рассекает теплую волну. Но зима сама постель застелет, Не считаясь с мнением моим, Вьюгой снежно-нежной. А капелла Колыбельную поет мне мим. НЕ ВОШЕДШЕЕ В ЖИЗНЬНе вошедшие в жизнь настроения теплого снегаИ холодной жары - две детали конструктора "Лего", Половинки судьбы, что меня обошла стороной, Посчитав, что поэт - это тот же душевнобольной. Я, Пегаса отправив пастись средь бескрылых коней, Отражаюсь в кривых зеркалах своих будущих дней Наизнанку. Как замша и кожа, как решка с орлом: Не вошедшая в смерть, будто память со всем барахлом… ДВА ВСАДНИКАГде-то я тебя видела, памятник-всадник,Тенью своею давишь случайных прохожих, Солнце целует лучами медную кожу Конь твой несется на месте с хрипом надсадным, Воды Невы изменяя на гладь Агидели. Питер с Уфой побратались по равенству крови - Красной - Петра и Юлаева. Пусть наша совесть Встать не позволит с двух разных сторон цитадели. Нам ли делить неделимое? Это - Россия. Та же, но стали длиннее морщинки-границы. Всадники скачут, бок о бок, по полю пшеницы, Не дожидаясь прихода пророка-мессии. ПОД КАЙФОМБыл обвязан томный городШелковым ночным парео, Кипятильником заката Море черное прогрело. Волны пили полной кружкой Облаков аэростаты, Я ласкала чьи-то души Струнами святой кантаты. Месяц пьяно ухмылялся И русалкам строил рожки, Млечный путь лежал на небе Кокаиновой дорожкой… |